Связь с редакцией
Пожалуйста, оставьте настоящие данные, чтобы мы могли связаться с вами и уточнить информацию. При необходимости мы гарантируем вам анонимность.
28 марта 2024, 22:11
28 мар.
В Чите:-5°C
$ 92.59
€ 100.27
¥ 12.75

COVID у ворот. Что на самом деле мы знаем о болезни?

Анета Абрамченко
18 мая 2020

COVID-19 – болезнь, которая ворвалась в нашу жизнь и перевернула всё с ног на голову. Меры безопасности, запреты, ограничения и ежедневные сводки, как с полей сражений – столько-то заболело, столько-то выздоровело, а столько-то уже никогда не вернётся домой. Но несмотря на то, что пандемия на нашем веку объявлена впервые, многие до сих пор не верят в то, что SARS-CoV-2 существует (именно так официально называется сам новый коронавирус, который вызывает болезнь – COVID-19). Или верят, но как-то очень по-своему, предпочитая проверенной информации фэйки, которыми полнится интернет. Или всё-таки не фэйки? Как разобраться в потоке мнений и предположений, где правда, а где вымысел? Расставить все точки над «i» нам поможет главный внештатный пульмонолог Забайкальского края Сергей Лукьянов.

 

Тысячу раз говорили, но до сих пор не все знают

 

– Сергей Анатольевич, насколько мне известно, Всемирная организация здравоохранения, заявляла, что новый коронавирус не передаётся по воздуху – он содержится исключительно в мокроте больного. Так ли это?

– Да, это правда. То есть если рядом с вами находится человек, больной коронавирусом, то просто подышав с ним одним воздухом, вы не заразитесь. Другое дело, если он покашлял рядом с вами или его мокрота попала на поверхность, до которой вы потом дотронулись. Заражение, кстати, происходит в основном через глаза. В сознании людей закрепилось, что трогать нос или рот, не помыв руки, не стоит, а вот про глаза многие забывают.

Заражение через мокроту подтверждают и случаи, с которыми мы работаем. Очень часто заболевшие – члены одной семьи, бывает, что к нам в моностационар попадают по 5-6 родственников. Которые ели вместе, трогали одни предметы быта, одним словом находились в тесном контакте. Или второй вариант – люди не являются родственниками, но тесно взаимодействуют. К примеру, так было в наркологическом диспансере, где кровати стояли плотно друг к другу, и пациенты находились в близком контакте. Закрытые коллективы – это вообще лучшая среда для размножения вируса.

Но другое дело, если человек при этом находится в маске. В первую очередь, это делается для безопасности людей, которые находятся рядом с вами. Но и для неболеющего человека маска также нужна. Во-первых, вы не можете знать на 100%, больны вы или здоровы, во-вторых, если, скажем, на вас попала мокрота от больного человека, который пренебрёг средствами защиты, с высокой долей вероятности маска вас спасёт от заражения.

– Сейчас в продаже много масок, как самошитых, так и медицинских. Сможет ли хэндмэйд защитить от болезни, или маска должна быть строго медицинской?

 – Для медицинских организаций есть стандарт, по которому эти маски изготавливаются. Но если вам маска нужна, скажем, выйти в магазин, то подойдёт и многоразовая, главное её потом постирать.

– В чём основная опасность нового коронавируса – в тех осложнениях, который он вызывает?

– Да, всё верно. Опасен не сам вирус, а болезнь, которую он провоцирует. Ключевое осложнение и суть этого заболевания – пневмония. Да, у нас в крае болезнь проходит в основном в лёгкой форме, с минимальными симптомами. Но так далеко не у всех. По тем пациентам, которые к нам уже поступили, могу сказать, что примерно у половины новый коронавирус вызвал пневмонию. И вот от того, какая это будет пневмония, и идут все проблемы. То есть человек может погибнуть от самой пневмонии; от того, что дыхательная поверхность лёгких уменьшилась; от того, что из-за пневмонии начали отказывать другие органы. В общем, корень всего зла – это пневмония, причём не такая, к какой мы привыкли.

–  Сергей Анатольевич, вы сказали, что пневмония развивается не у всех. От чего это зависит? Есть какая-то группа риска?

– Я могу судить по-нашему моностационару. Факторы риска действительно есть – это наличие хронических заболеваний, сердечнососудистых, диабета, болезней органов дыхания и ожирение. У тучных людей, кстати, болезнь даже без пневмонии протекает тяжелее. Так что можно смело говорить, что люди с повышенным весом в группе риска.

– Помнится, на одном из заседаний зампред правительства по социальным вопроса Аягма Ванчикова говорила о мужчине, которого привезли в моностационар, и у которого от лёгких почти ничего не осталось. Что потом происходит с людьми, переболевшими пневмонией, вызванной новым коронавирусом? Их лёгкие восстанавливаются, или они получают инвалидность?

– А вот этого мы пока не знаем. У нас нет заболевших во время пандемии, у которых с момента выписки прошло хотя бы 3 месяца.  Да, и если бы вы мне задали осенью этот же вопрос, я бы ответил, «что вы такое говорите, нет такой болезни», но ситуация быстро изменилась. Я могу предположить, что для тех, у кого была большая площадь поражения лёгких, болезнь бесследно не пройдёт. Те же, у кого была лёгкая форма, должны восстановиться. Ну, по крайней мере, мы сейчас делаем КТ (компьютерная томограмма – ред.) и видим в динамике улучшение состояния лёгких у таких пациентов.

– А как быть с бессимптомным течением болезни? Если человек кашляет, у него температура, то он может заподозрить коронавирус, в конце концов, вызвать скорую. Но что делать тем, у кого болезнь протекает бессимптомно и потом даёт «всплеск»?

– Начнём с того, что совсем бессимптомного течения болезни нет. Есть с минимальными симптомами. Другое дело, что человек их может просто не замечать – ну, кашлянул пару раз, ну температура немного поднялась, ничего же страшного. А в это время человек уже может быть заражён. Но есть момент, который должен насторожить. Это я знаю и по своим «бессимптомным» пациентам. Потеря вкуса и обоняния. И это тот тревожный звоночек, по которому можно отследить у себя наличие этой болезни, по крайней мере, вовремя обратиться к специалистам и сдать тест.

Сарафанное радио

 

– Вопрос из разряда «говорят что». Сталкивалась с мнением, что укрепление иммунитета может помочь избежать заражения новым коронавирусом.

– Ну, с этой болезнью это так не работает. То есть если вы, скажем, закаляетесь, пьёте витамины, занимаетесь спортом, это не даст гарантии того, что вы не заразитесь. Что можно реально сделать? Лечить хронические болезни, которые у вас есть. Если вы регулярно принимаете препараты по своему заболеванию, то ниже риск попасть в стационар, где вы можете заразиться новым коронавирусом. Что же касается тучных людей, то бежать в спортзал сейчас точно не стоит. Можете заниматься дома или, ещё лучше, сесть на диету.

И сразу же в свете этого вопроса хочу развенчать миф про лимон, имбирь и парацетамол. Ничего из этого не убережёт от нового коронавируса. Поэтому не слушайте эти «полезные» советы.

– Когда стало только известно о новом коронавирусе, считалось, что им болеют только старики и азиаты. Сейчас болеют все, вне зависимости от возраста и национальности. Были ошибочные данные, или болезнь успела мутировать?

– Болезнь к нам пришла из Китая, и поэтому сложился такой национальный стереотип. Пришла бы она из Африки, говорили бы, что только темнокожие болеют. Но, как мы сейчас видим, это не так. Что же касается возраста, то в Китае, возможно, вспышки были в домах престарелых, и поэтому сложилось такое мнение. Но тут судить сложно, Китай – достаточно закрытая страна. Теперь же мы можем с уверенностью говорить, что болеют все, вне зависимости от пола, возраста, национальности.

– Ещё одно мнение, достаточно, кстати, распространённое – «коронавирус не опаснее гриппа».

– Это мнение очень опасное. Не только потому, что неверное, но потому, что притупляет бдительность, даёт возможность человеку относиться к новому коронавирусу халатно. Начнём с того, что пандемию у нас объявляют не каждый год. В ВОЗ, в конце концов, не дураки сидят. За три неполных месяца умерло более 300 тысяч человек. Ни один грипп не даёт такой процент смертности за такой короткий промежуток времени. Второй момент, от гриппа есть лекарство, от нового коронавируса нет. Я тоже сталкивался с подобным мнением, мол,  вот от рака умирают, от сердечнососудистых умирают. Но давайте будем честными, да, умирают, но эти люди имели высокий риск погибнуть. Среди тех 300 тысяч большинство не имело такого риска. Эти люди могли бы вернуться домой, но из-за COVID этого уже не произойдёт. Просто вдумайтесь в цифру, 300 тысяч, которые могли бы сейчас жить.

Далее, у гриппа есть яркая симптоматика – температура, лихорадка, да даже та же пневмония при гриппе хорошо просматривается. Тут зачастую ярких симптомов нет. Даже пневмония нетипичная – её нельзя просто услышать или увидеть. Рентген показывает её только на определённой стадии, фонендоскопом она не прослушивается. «Поймать» её можно, в большинстве случае, только на КТ.

Кроме того, высокая скорость распространения. Новый коронавирус очень контагиозный. Если появился один больной, то вскоре он заразит ещё кого-то. Не зря у нас в моностационаре семьями лечатся. К тому же, за время пандемии только у нас в стране погибло более 100 врачей, которые работали с больными COVID-19. Но врачи, которые лечат инфаркт или инсульт, не заражаются от больных инфарктом или инсультом, и не умирают в семь дней от того же гриппа. Тут совершенно другая, более опасная болезнь, нежели грипп, и ставить их на одну ступень – большая ошибка.

– Есть и другое мнение относительно нового коронавируса. Его называют второй «испанкой». Вы с этим согласны?

– Нет, не согласен. То есть, если бы эта болезнь появилась в то время, когда бушевала «испанка» (испанский грипп – происходившая 100 лет назад самая массовая пандемия гриппа за всю историю, когда число умерших от болезни исчислялось миллионами – ред.), смертность от ковида была бы в разы выше. Не 300 тысяч – счёт бы на миллионы шёл. Но медицина же не стоит на месте, поэтому сейчас второй «испанки» не будет.

– Есть ещё одно мнение, тоже, кстати, весьма распространенное, и звучит оно так: «Мы все этим коронавирусом давно переболели».

– Тут интересная ситуация. Есть такая вещь, как сезонные коронавирусы. И ими, действительно, вы могли переболеть ещё осенью или зимой. Они широко распространены. Тот которонавирус, который бушует сейчас, болезнь новая, и отношения к сезонным коронавирусам не имеет. Можно было бы возразить – «он просто был, и мы о нём не знали», но это не так. Как я уже говорил выше, при новом коронавирусе – COVID-19 – пневмония нетипичная. Странности в течении этой болезни бы были заметны ещё тогда. Так что нет, если бы вы переболели именно этим коронавирусом, вы бы это заметили.

Я чихаю, почему меня не проверят?

 

– Вы упомянули диагностику COVID при помощи КТ. Эту процедуру проходят все больные пневмонией?

– Да, проверяют всех, кто ей болеет. Были случаи, когда человек обращался с пневмонией, ему делали тест на COVID (он в таких случаях обязательный) и он давал положительный результат. Вообще, что касается больных пневмонией, порядок у нас следующий. Человека, у которого есть соответствующие симптомы, увозят сперва в «инфекционку» на КСК. Там делают анализ на COVID и проводят КТ. Если тест дал положительный результат, то человек уже поступает к нам, в моностационар первой городской больницы в Чите.

– Тогда отсюда вопрос – кому вообще должны делать тесты и почему нельзя обследовать всех сразу, чтобы найти бессимптомных?

– Разобью ваш вопрос на два. Тесты не константа – сегодня вы здоровы, а завтра к вам родственник из Москвы приехал с COVID, и ситуация изменилась. Собственно поэтому не получится всех разом проверить и выявить больных.

Далее, для того чтобы человеку провели тест, у него должны быть симптомы и подходящий анамнез. К примеру, вы вернулись из-за границы или из другого региона, или у вас на работе был больной человек, тогда вы садитесь на самоизоляцию. Если в течение этого периода у вас появились признаки ОРВИ, то вы вызываете врача из поликлиники. То же касается тех, кто был в контакте с такими людьми. То есть, грубо говоря, у вас должны быть симптомы и наличие контакта. Отсутствие вкуса и обоняния тоже симптом.

Но если, скажем, вы ни с кем таким не контактировали, и у вас появились симптомы ОРВИ, тест вам делать не будут.

– А если, к примеру, человек не контактировал ни с кем из вышеперечисленных, но пошёл в магазин, там был другой человек с признаками ОРВИ и он кашлял, чихал, в общем, распространял бациллы. Через время признаки ОРВИ появились и у нашего гипотетического героя. В таком случае возьмут тест?

– Если действительно был контакт с таким человеком, то да, возьмут. Но тут важно правильно составить анамнез, провести опрос. Вернёмся в самое начало. Новый коронавирус не содержится в воздухе. И если в магазине кто-то кашлянул в другом конце зала, это не считается контактом. Только непосредственный контакт с больным или с поверхностями, которые он трогал.

– Тесты, которые берут сейчас, определяют только этот – новый коронавирус, или могут показать сезонный коронавирус?

– Тесты показывают только наличие COVID-19. Геном заболевания был расшифрован достаточно быстро, поэтому удалось создать тест именно к этому коронавирусу.

Медицинские тонкости

 

– Перейдём к некоторым медицинским тонкостям. Лекарства от нового коронавируса до сих пор нет. Тогда как и чем лечат больных? И как скоро можно ожидать появления вакцины?

– Для создания вакцины, которой можно будет прививать людей, нужно много времени, около года. Сперва из большого числа прототипов нужно выбрать самый оптимальный, потом провести проверку на животных, потом уже на людях. Ей занимаются, но все эти этапы миновать быстро не получится.

Что же касается создания лекарства, то тут есть наработки. Другое дело, что они тоже должны пройти испытание, в том числе и на людях. Но на их апробацию просто нет времени – нужно жизни спасать. Нельзя же делить пациентов по принципу – вот вам мы дадим лекарство не от COVID, но оно поможет, а вам дадим экспериментальный препарат, который, может быть, вас спасёт. А может быть и нет.

Сейчас то лечение, которое есть, основано на накопленном опыте. Есть международные центры, куда стекается информация, где и как лечили, какие методы помогли, какие нет. И на их основании готовятся рекомендации, которые с учётом новой информации, примерно раз в две недели обновляются. Специального лекарства нет, но есть те, которые были созданы для лечения других болезней, и которые помогают при этой. Но тут всё строго индивидуально. Помните, я говорил о видах пневмонии? Скажем, у кого-то из больных к ней присоединилась бактериальная инфекция – тогда даём антибиотики, у кого нет – выбираем другой препарат. В каждом случае по-разному.

– Тяжёлых больных COVID могут подключить к «кислороду», а могут и к ИВЛ. Для большинства это одно и тоже, в чём разница?

– Ну, вот смотрите. В воздухе, которым мы с вами дышим, содержится 21% кислорода. При вентиляции лёгких в организм через маску или катетер поступает просто большее количество кислорода. При сильном поражении лёгких, когда они не могут поставить столько кислорода, сколько нужно организму, мы просто повышаем его концентрацию таким способом.

ИВЛ – это совсем другая процедура. Если там используется маска или катетер, то тут используется специальная маска или трубка, которая протезирует дыхательные пути, заменяет их. В этом случае в организм поступает не только кислород, но и дыхательная смесь. Аппаратом можно контролировать давление, частоту дыхания. И делает это процедуру специально обученный доктор. То есть к ней прибегают, когда человеку трудно дышать самостоятельно. В первом случае – просто добавляем кислорода в организм, во втором – помогаем дышать.

– Если смотреть на мировую статистику по смертям от нового коронавируса, то летальный исход в других странах выше, чем в России. Почему так?

– Это связано с большим количеством тестов на новый коронавирус, которые делают в нашей стране. В той же Италии тестируют только тех, кто попадает в больницу, но не тестируют тех, кто, скажем, контактировал с больными. В Европе точно так же. В Китае тоже принято считать, что не было массового тестирования, но тут, ещё раз повторюсь, судить сложно. Это достаточно закрытая страна. Очень много тестов делают в России и в США.

– Если в США делают много тестов, которые позволяют выявить больных, тогда почему столько смертей?

– На мой взгляд, это связано с американской системой здравоохранения. Там всё упирается в страховку. Если она есть, вас будут лечить, если нет, то только тогда, когда вы поступите в совсем тяжёлом состоянии. От размера страховки зависит и качество оказания медицинской помощи. Это не врачи плохие, это система здравоохранения выстроена именно так.

Четыре стены, пол, потолок

 

– Сергей Анатольевич, когда пандемия добралась и до Забайкалья, у нас были в основном лёгкие случаи течения болезни, реже средние. Сейчас появились тяжёлые пациенты. С чем это связано?

– Для нас это не было неожиданностью. Стало поступать больше людей в стационар и, естественно, что среди них просто не могли не появиться тяжёлые. Некоторых привозят уже поздно – человек болел, но пытался лечиться дома и запустил COVID. У кого-то обостряются хронические заболевания. Поэтому к такому повороту событий мы были готовы.

– А к увеличению числа больных готова забайкальская медицина?

– Начнём с того, что в полной мере ни одна страна не была готова к этому. Но у нас новый коронавирус появился позже, поэтому было время перепрофилировать койки, закупиться препаратами, ИВЛ, средствами индивидуальной защиты. С тем количеством пациентов, которые сейчас поступают, мы справляемся. Хватает времени, чтобы распределить их по учреждению, понять, кому какая нужна терапия. Но если одновременно поступит, скажем, 100 человек, мы просто физически не сможем этого сделать. К сожалению, многие забайкальцы этого не понимают и продолжают халатно относиться к своей и чужой безопасности.

– Как реагируют пациенты, которые попадают в стационар?

– Реагируют по-разному. Но самая распространённая реакция – это страх. Человек оказывается в непривычных для себя условиях – режимный объект, выходить из палаты нельзя. А вокруг ходят люди в спецодежде, у которых только что глаза и видны. Ну и болезнь непростая. Конечно, пациенты находятся в стрессовом состоянии. Мы стараемся проговаривать то, что будем делать, как будет проходить лечение, почему всё так. Но, если честно, времени просто не хватает. Нам нужно им жизнь спасти, а не беседы задушевные вести. Да, конечно, по возможности стараешься успокоить человека, но она – эта возможность – есть не всегда. Нужно понимать, что нахождение врача в «грязной зоне» – это всегда риск, поэтому мы стараемся свести время пребывания там к минимуму. Если весь медперсонал позаражается, то кто лечить будет?

– В таком случае рассматривался ли вариант психологической помощи пациентам?

– Нет, не рассматривался. В «грязную зону» действительно опасно заходить. И запускать туда психолога, причём на продолжительный период – это подвергать человека риску заражения. По идее, нам бы в этом вопросе мог помочь минсоц. Создать «горячую линию», на которую могут обращаться пациенты. Потому что тут я спорить не буду, такая помощь людям тоже нужна.

– А вам самим не страшно заходить в «грязную зону»?

– Уже нет. Волнительно, да, но уже не страшно. В первый раз все, конечно, сильно нервничают. Потом становится спокойнее, но всё равно, как рядовой случай это не рассматриваем – нужно всегда сохранять бдительность. А так мы выполняем те же обязанности, которые бы выполняли, работая в простом стационаре. Просто тут мы в костюмах и ограничены по времени.

– Вам уже просто волнительно, а родственники? Они не переживают, что вы можете принести болезнь домой. Тесты тестами, но от беспокойства никуда не денешься.

– Большинство врачей, которые работают в «грязной зоне», изолируются. Ну, вот у меня супруга тоже врач. Ребёнка мы уже давно не видели – отправили к родственникам, сами живём вдвоём, ни с кем не общаемся напрямую, только по телефону. Те, у кого супруги не врачи, снимают квартиры, живут отдельно. Кто-то остаётся в больнице, чтобы, не дай бог, заразу не принести домой. Всё общение только по телефону. Да, это очень непросто. Но это вынужденная мера.

– А как больные содержатся в моностационарах – общие палата? Отдельные боксы?

– Отдельные боксы мы себе позволить не можем. Есть разные палаты. По шесть человек, по четыре, по два, но в основном по три-четыре человека. В заполнении палат есть цикличность. То есть в один бокс мы кладём тех, кто поступил в течение 24 часов. Сделано это для того, что выписать людей примерно в одно и тоже время. У лечения от коронавируса есть чёткие сроки – это вам не грипп, где кто-то может вылечиться раньше, кто-то позже. На 8-10-й и 10-12-й дни пребывания в стационаре человеку делаются тесты на коронавирус. Если оба результата отрицательные, его выписывают.

Ещё помещение единовременно заражённых людей в один бокс обусловлено тем, что мы пока не знаем, насколько стойкий иммунитет вырабатывается при COVID. Единовременное размещение исключает вариант попадание нового больного к тем, кто уже на грани выписки. Единственное исключение, которое мы можем сделать,  поместить в одну палату родственников, которые поступили с небольшим временным промежутком.

– Можно ли брать с собой в моностационар технику?

– Можно брать технику, которую потом будет не жалко выбросить. Все вещи из «грязной зоны» перед выпиской подвергаются обработке. Вещи помещаются в дезокамеру и там стерилизуются. Все поверхности, в том числе и техника, заливаются большим количеством спирта. Так что не каждая электроника это выдержит. А, к примеру, книги вообще вынести не удастся – они ни дезокамеру, ни заливку спиртом не переживут. 

– Среди заболевших COVID есть дети. Как они переносят течение болезни, легче, чем взрослые?

– В целом да, легче. Но у нас уже сейчас есть дети, у которых из-за нового коронавируса развилась пневмония. Так что тут будет вернее сказать, что дети переносят COVID «условно легче».

– Сергей Анатольевич, есть ли какие-то особенности в течении болезни в Забайкальском крае?

– В целом, нет, вирусу всё равно, кто где живёт. Разве что у нас, скажем, воинских частей больше, где люди находятся в постоянном тесном контакте. И, к сожалению, достаточно большой процент маргинального населения, которому всё равно и на свою безопасность, и на безопасность окружающих. То есть небольшая разница есть в структуре населения, но течение болезни одинаковое.

В завершении же нашего разговора хочу обратиться к забайкальцам, которые считают, что нового коронавируса не существует, и попустительски относятся к мерам безопасности. COVID-19 – это реальность, и болезнь эта не из лёгких. Только соблюдая все миры предосторожности – маски, ограничение контактов, дистанцию, гигиену, – мы сможем сдержать её распространение. Соблюдая предписанные правила, вы поможете и себе, и нам скорее справиться с этой болезнью и её последствиями.

Увидели опечатку в тексте? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter
Читайте также: