Сила весны
ГлавнаяОднажды я уже писал заметку про своего прадедушку – ветерана Великой Отечественной войны Ивана Фёдоровича Курдюкова, которого уже давно нет с нами. Помню, что заметка та вышла, на мой сегодняшний профессиональный взгляд, не очень. Да и, честно, значения большого не придавал тому, что делаю. Ведь всем нам с детства формируют отношение к образу ветерана войны, как к чему-то сакральному и даже в какой-то мере статичному, неживому: «ушёл на фронт, воевал, проявил себя, награждён медалями и орденами, вернулся домой или пропал без вести». И за всей этой по большей части стандартной хронологией обычно для современников теряется человек, а его жизнь становится в воспоминаниях потомков схематичной. Вот и та заметка у меня получилась именно такой. Но совсем недавно в руки мне попали фронтовые записи прадедушки, и история его, совместившись с воспоминаниями о нём из моего детства, буквально ожила в сознании. Вдруг я увидел не только хронологию, но и мысли, чувства человека. И теперь хочу поделиться ими с читателем.
Через пять фронтов
«Мне уже 74 года (записи сделаны в 1988 году – А.С.), но удивительно и даже становится порою не по себе, что уже мало кого интересует путь советского солдата. А некоторые даже относятся скептически, с недоверием к старому фронтовику, порой даже наносят обиду… Поэтому моя цель – написать правду моих военных прошлых лет».
В Забайкалье отец моей бабушки (по линии мамы) с семьёй оказался в 1936 году, как переселенец из Липецкой области, что южнее Москвы. До того он успел отучиться в школе ФЗУ (фабрично-заводского ученичества) города Липецка по специальности «Установка всех видов электротехники». Вообще, тяга к изучению природы электричества позже и определила его профессиональные навыки, в том числе и на фронте. Но сначала был июль 1941 года, когда 27-летнего Ивана Курдюкова срочно мобилизовали и отправили в составе танковой роты на охрану государственной границы – на станцию Даурия, где он был начальником походной осветительной электростанции.
На границе пришлось служить аж до января 1943 года, пока из Сибири эшелоном Ивана Фёдоровича с товарищами не отправили на Запад. В составе 1-й штабной роты 993-го отдельного батальона связи (ОБС) 90-го стрелкового корпуса Иван Фёдорович прошёл весь свой боевой путь – пять фронтов.
«Участвовал в походах как на советской, так и на немецкой земле. Как электромеханик всех родов войск, как начальник электрических походных станций, как командир отделения выполнял со своими солдатами работы для узла связи и для отделов 90-го стрелкового корпуса, для артиллерийского полка и для гвардейской дивизии. Снабжали энергией всех, заряжали очень много щелочно-свинцовых аккумуляторов».
Только на первый взгляд может показаться, что работа тыловых служб, в частности, тех, кто отвечал в войсках за электричество, безопаснее, чем служба на передовой. Но, как ни странно, этот род войск находился в постоянной опасности, как стратегически важный, а для врага стояло в приоритете уничтожение электроустановок, снабжающих энергией штабы и линии связи. Поэтому, вспоминает прадедушка, обстрелы в их сторону продолжались на всём пути движения фронта вперёд. От Тульской области до Орловских лесов, а оттуда на Курскую дугу и дальше на Запад.
«Доставалось нам и сверху, и с боков, и с дальних, и с ближних расстояний. На каждом километре бомбили и обстреливали. Подробно отписать по всем фронтам не хватит и трёх тетрадей. Трудно об этом писать, и вряд ли я смогу про все эти годы. Но я отлично всё помню, всё врезалось в моей памяти, как острая заноза, и до самого конца своей жизни я этого не забуду».
Два случая – один опаснее другого
Но вот одна из историй, рассказанная прадедом, которая произошла на Калининском фронте – под Старой Руссой.
«Когда перемещаешься на походной электрозарядной станции, стараешься при остановке выбирать как бы скрытые места. Но тут подбегает командир роты и приказывает срочно разворачиваться, чтобы дать энергию по указанным объектам. Из-за срочности пришлось остановиться как бы на бугорке, и тут-то немцы нас и засекли со стороны Новгорода. Сразу же над головой разорвался снаряд со шрапнелью, ведь за нами часто охотились, а тут такой «подарок». Пришлось быстро соображать – схватили провода и станции в рабочем состоянии начали двигать – успели откатить в небольшую котловину и окопаться. Тем временем немец ударил из дальнобойной пушки с южной части Новгорода. И снаряды ровно легли прямо туда, где нас уже не было. Не судьба нам была погибнуть. Только в машины попало много мелких осколков пополам с грязью, да ещё не успели с того места взять бензин в 20-литровой банке, которая взвилась вверх от удара и разрыва снаряда. После приехал командир роты капитан Дерябин (москвич), схватил меня и обнял за то, что спас я эти две очень нужные для воинских частей станции».
Ещё один запоминающийся случай, который подробно описал Иван Фёдорович, он называет даже страшнее того, что случился у Старой Руссы. А для нас – потомков – это лишнее свидетельство, что тыловикам не только приходилось прятаться по котловинам, но и вступать в бой с неприятелем с огнестрельным оружием в руках.
«Произошло это на Прибалтийских фронтах после взятия Риги – на выходе к границе Литвы, на подступе к городу Шауляй (в официальных источниках Шяуляй – А.С.) примерно в начале октября 1944 года. Как всегда, мы двигались позади основных войск, потому что берегли нас и охраняли. Следом за нами шла штабная рота нашего батальона связи, но как-то так получилось, что они отстали на 2-2,5 километра. И вдруг мы заметили группу из 18 человек: немцев и латвийцев. Мы немедленно остановились и залегли в канавы, воронки, где кто сумел. У меня всего семь человек с карабинами, да я с наганом и ППШ. Решили выждать, подпустить примерно на 50-60 метров. Эта группа, оказывается, шла с надеждой взять наши машины – они даже радовались, смеялись. Ну тут я и дал рукой сигнал, раздался залп. Махом срезали половину захватчиков, завязался бой. Но тут и подоспела к нам штабная рота. Выживших врагов мы взяли в плен».
За проявленное мужество на фронте Иван Фёдорович Курдюков был награждён орденом Красной Звезды и множеством других медалей.
Возвращение домой
Мне в рамках одной статьи, конечно же, тоже не удастся пересказать всё то, что описал прадедушка в своих фронтовых записках: и про смерть товарищей, и про тонувшие подо льдом грузовики с людьми, и про выжженные деревни, и про страшные ночные бомбардировки, и про штурм города Калинин (Тверь):
«Город был весь в огне, по улицам невозможно было проехать, так как на дорогах лежали убитые, раненые – и наши, и немцы. На все голоса кричали, плакали. Кто-то просил помощи, а кто и добить. Мне приходилось ехать на подножке машины и оттаскивать людей налево и направо, только бы поскорее проскочить, проехать и не сгореть в огне. Такое не забудешь и без слёз не расскажешь».
И при всём при этом в боях прадедушка получил лёгкую контузию и лёгкое ранение, про таких говорят – в рубашке родился. Все эти мемуары останутся в семье, как свидетельство для будущих поколений. А я же перейду к той части, которая нравится мне больше всего.
Шла уже осень 1945 года – немец был разбит, но 993-й ОБС оставался на территории Германии. Неожиданно Ивану Фёдоровичу предоставили отпуск на 15 дней. Добираться до Забайкалья в такой короткий срок было нереально, поэтому он решил посетить деревню Круглянка в Воронежской области, где жили родственники. По пути в отпуск проехал Польшу, Минск, Смоленск, Москву. Отдохнул хорошо, а в октябре вернулся к месту службы в Германию.
И вот он долгожданный день – демобилизация, которая наступила 27 октября 1945 года. К сожалению, этому предшествовал несчастный случай – во время работы на одном из объектов Иван Фёдорович попал под высокое напряжение и получил ожоги обоих кистей рук. Пришлось 1,5 недели пролежать в центральной больнице города Штольн. Но всё обошлось, а служба в армии на этом закончилась. И снова путь – по Северной железной дороге через Шауляй, Ригу, потом эшелоном до Пскова, Новгорода, Костромы, Кирова, Перми, Свердловска, Омска и до самого Забайкалья. Так, 13 ноября 1945 года прадедушка оказался на станции Апрелково Нерчинского района и по железнодорожным путям пошёл домой, где оказался уже вечером. Его жена укладывала дочку Таню в кроватку – девочка (моя бабушка) появилась на свет аккурат перед войной, поэтому и отца до этого и не видела. Радость от встречи была неимоверная. И душу грело это тёплое слово – дом.
Я хорошо помню прадедушку, всегда с интересом разглядывал его медали, задавал, наверное, глупые вопросы, а он показывал какие-то обветшавшие карты и рассказывал, где побывал. Ничего не понимал тогда, но слушал его, потому что чувствовал – это важно. Эх, вот бы сейчас с ним поговорить, я бы точно по-другому расспросил, всё узнал. Но у меня остались только мемуары с историей о боевом пути обычного советского солдата. И это больше, чем просто листки – это память, которая останется со мной навсегда. И теперь я даже представляю прадедушку иначе, потому что пытаюсь поставить себя на его место, пытаюсь понять, каково это оставить дома жену и маленькую дочь и потом провести годы под обстрелами и в пути, ожидая, что смерть подкрадётся из-за любого угла. И поэтому, когда читаешь строчки о возвращении домой, сердце сжимается от осознания того, что может пройти и выдержать человек, зная, что дома его ждут.
