«Дюна 2»: признана «киноагентом»

Продолжение нашумевшей в 21-м году «Дюны» российский зритель вряд ли ожидал увидеть в кинотеатрах. Но благодаря теневому прокату кино всё же можно посмотреть на большом экране. «Дюна. Часть вторая» раздражает, пугает и обескураживает. А ещё — сносит крышу. Но давайте обо всём по порядку. Без спойлеров.

«К чему близки мы? Что там, впереди?
Не ждёт ли нас теперь другая эра?
И если так, то в чём наш общий долг?
И что должны мы принести ей в жертву?»

Иосиф Бродский, «Остановка в пустыне»

Режиссёр дилогии (пока что) о пустынной планете Дени Вильнёв из тех авторов, которые ничего не будут вам разжёвывать, не пойдут на творческие компромиссы ради того, чтобы быть удобоваримыми. Если вы смотрели «Прибытие», «Пленниц» или «Бегущего по лезвию 2049», то наверняка отмечали такую особенность его фильмов: они не разговорчивы. Не так давно Вильнёв прямым текстом заявил:

«Если честно, я ненавижу диалоги — они нужны в театре и на ТВ. Я не запоминаю фильмы благодаря хорошему тексту. Я их запоминаю из-за сильной визуальной части. Диалоги мне неинтересны, так как сила кино заключается в визуале и звуке».

Вильнёв никогда не рискнул бы такое ляпнуть, не будучи уверенным в том, что он — гений визуала.

Вспомним первую часть.

Если вы не читали роман Фрэнка Герберта или хотя бы краткое его содержание перед знакомством с экранизацией, то рискуете на этом погореть. Да что это, чёрт побери, только что было? — сказал автор этой заметки после просмотра первого фильма, шагая по молчаливым, но визуально обалденным улицам вечерней Читы. Остро ощущалось, что во многих моментах режиссёр явно уповал на то, что зритель знает роман и причинно-следственные связи установит сам. Это бесило. Бесило и то, что всё это уже сто раз было. Вот избранный добрый молодец, от которого зависит будущее миров, а вот — порядочные «аристократы» и злые-презлые «варвары».

Но как же это было великолепно с визуальной точки зрения: филигранное сочетание эстетик Древнего мира и Средневековья с фантастическими технологиями. Дождь, солнце, песок, здания и космические корабли были показаны безупречно, поэтично, грозно. Могучая музыка Ханса Циммера прибавляла очков. Но история не зацепила.

Второй фильм изменил всё.

На сиквел «Дюны» автор отправился, продолжая гнуть свою линию — без знания первоисточника. Пусть, мол, Вильнёв сам вывозит повествование. Продолжил ли автор испытывать «непонятки»? Ага. В гораздо меньшей степени, но после парочки эпизодов хотелось встать и выйти, и признаться себе, что зашёл не в ту дверь. Однако страсть режиссёра, которой во втором фильме стало ещё больше, пленила и не отпускала. Ведь что-то же важное он хочет сказать!

Давайте так. «Дюна. Часть вторая» — возможно, самый убедительный эпический фильм со времён «Властелина колец: Возвращения короля» и «Трои». То есть ты воспринимаешь абсолютно всерьёз как волны народа, находящие друг на друга в страшнейшей схватке, так и поединки между центральными героями. Это только казалось, что ты упускал критически важное. На самом деле всё ты понимал на протяжении двух фильмов, иначе дыхание не перехватывало бы к финалу ленты.

И хотя обе «Дюны» сейчас многие называют наследницами как раз трилогии Питера Джексона, на ум приходит ещё одна великая кинофраншиза — «Крёстный отец». Потому что метаморфоза, которая происходит с одним из главных героев в конце второй «Дюны», ничем не уступает трансформации Майкла Корлеоне в исполнении Аль Пачино. Когда этот самый «один из главных героев» в кульминации выдаёт неожиданно хрипловатые властные интонации, ты сидишь, открыв рот — так вот о чём эта история! Какой кошмар. Правда. Финал не утешит никого.

В итоге Вильнёв поступил хитро. Он ничуть не лишил романы Герберта своей ценности, фильмы не заменят книгу. После кино хочется получше узнать мир, созданный в 60-х годах прошлого века. А то и вовсе взяться за книги, коих 6, не считая тех, что позднее написал сын писателя (экранизации охватывают лишь первую книгу). Но и монументальные иллюстрации Вильнёва теперь обойти невозможно. Потому что даже для тех, кто знает оригинальный сюжет, режиссёр припас любопытные и вполне талантливые сюрпризы. Драматичнее всё, короче говоря, в фильме.

Так о чём же «Дюна» и её продолжение?

А о чём, например, «Титаник»? О любви? Ну, вообще-то о взрослении. А «Дюна»? О природе власти, да. Но если взглянуть чуть глубже, то — о судьбе. Финальный твист дилогии, который открывает, кем по крови является свергнувший императора персонаж, — это и смешно, и страшно одновременно. Судьба, предопределённость, фатум — та мифологическая нить, которая сквозь тысячелетия связывает «Дюну» с поэмами Гомера и трагедиями Софокла или Еврипида. Ниточка, похоже, тянется и в далёкое будущее. Радует, что культура снова способна воспроизводить и взаимодействовать с основами античной трагедии — всегда сложной и простой одновременно.  

Понимаете, «Дюна», особенно её продолжение, — это действительно некий «киноагент» планетарного масштаба, пришедший для разговоров о важном даже туда, куда вроде как не должен был. Жанр зрелищного блокбастера — всё ещё универсальная форма самовыражения миллиардов людей. Отличные сборы во многих странах говорят именно об этом.

Мы всё ещё в плену неумолимых законов бытия, которые выше пророчеств, добродетелей и справедливости. Так что не обольщайтесь, если думаете, что властвуете над чем-то. Над всякой властью есть другая власть, и так до бесконечности. А бог всё ещё где-то далеко, играет в кости. Это удручает, но оцените, как красивы пустыни планеты Арракис на закате и ночью, и сколько благородства в глазах Чани.

Посмотрите кино сами и сделайте свои выводы. А можете и не ходить, и не делать. Но когда «один из главных героев» говорит, что… Ладно, без спойлеров так без спойлеров.

Хотя нет, один спойлер всё-таки будет: барона Владимира Харконнена ждёт бесславный конец.