ГлавнаяЗдесь должен был быть мощный ядерный взрыв. Почти всё, что для этого было нужно, уже заложили в пятую шахту, расположенную в одном из склонов хребта Удокан. От забайкальского Чернобыля мир отделяли дни и, может быть, часы. В последний момент взрывать гору, где были обнаружены медные залежи, не стали, иначе трудно представить, какая катастрофа могла бы произойти на огромных территориях всей тогда Читинской области и соседних территорий вплоть до Северного Полюса, Монголии или Китая. Сейчас эти запасы будут осваивать с помощью одной из самых экологичных технологий.
Огромный комбинат долгие годы казался нереальной задачей, а его строительства ждали десятилетиями ровно с тех самых пор, когда в конце июня 1949 года Елизавета Бурова и Клава Бакланова с группой геологов пробирались по руслу впадавшего в реку Намингу ключа. Камни были скользкими, идти было тяжело. За тот непростой маршрут геологи прозвали ключ Скользким — название прижилось.
Идея поисков на севере Забайкалья медного месторождения вроде как тоже не осталась безответной, поэтому разведку здесь вели целых 6 лет, с 1948-го по 1954 годы. Тогда же, когда оценили его запасы — здесь скрыто около 26 миллионов тонн меди, — стало понятно, что удалось открыть крупнейшее медное месторождение России и одно из самых крупных в мире.
Новая Чара
Самолёт с нарисованными на борту ветками багульника — одного из символов Забайкальского края — пролетает над Чарской пустыней, как будто показывая одно из главных своих богатств на раскрытой ладошке.
Он приземляется в ещё не реконструированном аэропорту Старой Чары. Пара шагов по взлётной полосе, пара глубоких вдохов с видом на высокие пики Кодара и Удокана, которые вот-вот в конце августа накроет снег, и в лицо бросается гнус — мелкая мошка, спастись от которой здесь можно только надев накомарники — шляпы с закрывающей лицо сеткой.
Мы садимся в огромную вахтовку и, покачиваясь на кочках, едем в Новую Чару.
Это находящийся в 18 километрах от райцентра, Старой Чары, посёлок городского типа, появившийся в 1979 году во время строительства Байкало-Амурской магистрали.
У нас есть 30 минут, чтобы оставить вещи в номерах похожей на хайтек-коробку гостиницы «Кодар», получить спецодежду, каски и двинуться в горы к карьеру «Западный-1», где уже добывается медь и где масштабы возводимых сейчас объектов поражают даже искушённое воображение.
Каска чуть жмёт.
«Вы ослабьте вот так», — показывает наш сопровождающий, сотрудник «Удоканской меди» Михаил Жданов небольшой регулятор на ремне каски.
«Как говорится по-английски, ху и кофе, ху из чай», — слышатся смешки получающих спецодежду.
«Ты давай команду: «По когтям!». И поехали», — говорит кто-то, кажется, водителю.
«Пристёгиваемся!» — командует тот в громкоговоритель.
Мы едем на фабрику, зимняя и летние дороги к которой — разные. В тот момент ещё трудно представить, что эта фабрика находится на огромной высоте, да и размах новой стройки совсем не чувствуется. Вокруг — дикая природа севера, с которой последнее столетие пытаются договориться то строители БАМа, то занимающиеся разработкой месторождений геологи и вахтовики.
Отвалы по краям дороги оплетены невысокими кустарниками, за которыми стеной встаёт тайга: густая, тёмная, с резкими подъёмами на склоны и такими же неожиданными перекатами к долинам, водопадам и рекам. Шумит тайга, шепчет тайга, перекатывается камнями тайга и аукает эхом, заметавшимся между вековыми пиками.
Кричать в районе стройки нельзя — опасно.
По дороге на фабрику мы успеваем из окна глянуть на строительство прирельсовой базы одной из трёх компаний-подрядчиков «Удоканской меди», а потом рассматриваем новые вышки строящейся к Удокану линии электропередач.
Начинается пологий подъём.
Под рычание вахтовки местные работники вспоминают, что во времена строительства БАМа в Новой Чаре жило 13-14 тысяч человек, сейчас чуть больше 4 тысяч. Сегодня только в «Удоканской меди» на строительных работах трудятся порядка 3,5 специалистов — считай, вторая Новая Чара.
«Мы на финишной прямой!» — ревёт Жданов. Полудрёму снимает как рукой, и мы начинаем вглядываться в окна: что там, совсем рядом с огромной стройкой, к которой забайкальский север шёл почти полвека? За окном гора и долина с еле различимыми тракторами и экскаваторами.
«Смотрите направо, вот этой горы не будет, её снимут. А здесь будет дамба.
В этой долине в советское время был посёлок геологов со школой и детсадом, недавно последние 2 дома снесли», — походя рассказывают журналистам.
Совсем скоро приехать сюда будет не так просто: построят контрольно-пропускной пункт, уже начали делать полигон твёрдых бытовых отходов, справа будут оборудовать хвостохранилище. Это место — карьер «Западный-1», но к освоению готовится «Западный-2». Впрочем, про вторую очередь строительства — позже.
— Звездопад наблюдал? Персеиды падали. Здесь же они вообще близко, — интересуется кто-то.
— Наблюдаал! — отвечают ему.
— Наловил звёзд?
— Наловил!
На вершине
Геологи встречают гостей накрытым на продуваемой всеми ветрами вершине столом.
Мы на высоте около 2 тысяч метров над уровнем моря. На столе — образцы породы, содержащей медь, каждый из которых может стать украшением интерьера в самой дорогой обстановке: малахитовый переходит в голубой с синим отливом, который перетекает в белый или цвет слоновой кости, через несколько миллиметров отливая насыщенным лазурным, а потом — фиолетовым.
Именно так геологи в далёкие послевоенные годы обнаружили здесь первую медь.
Оказывается, под нами не гора, а уже построенное в ней восьмиэтажное здание.
«Мы находимся в начале технологического процесса. Это корпус крупного дробления: в карьере разведывается, бурится и добывается руда и самосвалами грузоподъёмностью 200 тонн она будет привозиться сюда. Две машины одновременно каждые 20 секунд будут выгружаться в гирационную дробилку. Эта чаша, как ступа, будет разрушать фракции [породы] 1,2 — 1,5 метра в мелкие — от 30 до 150 миллиметров», — говорит директор по строительству Михаил Мирчук, стоя рядом со зданием будущего дробильного комплекса.
Он показывает на долину, по которой уже строят конвейер длиной 2,8 километра. За ним будет погрузочный узел, склад крупнодроблёной руды, мельницы, где руда будет проходить 3 стадии обработки, перемалываясь сначала в муку, а потом в медную пыль, самая крупная частица которой — 24 микрона.
Внизу
Вахтовка везёт нас к небольшим, как казалось сверху, зданиям, которые при приближении превращаются едва ли не в город.
Отделять медь от породы здесь будут методом электролиза. Прогулявшись по площадке, мы спускаемся вниз, чтобы поговорить про этот метод подробнее.
Там уже построены махины: огромные корпуса фабрики с необъятными по размерам флотомашинами объёмом 300 кубических метров, корпуса подготовки реагентов, стабилизаторы и горно-металлургический завод.
После отделения частиц меди полученный металл будет отжиматься, как творог, к огромных ёмкостях, а затем спрессовываться в пластины, содержание меди в которых будет 99,99%.
Помимо фабрики, неподалёку построят котельную, склад угля и площадку для ремонта техники.
Здания цехов здесь строят рабочие из Турции, поэтому большинство плакатов про осторожность на производстве и технику безопасности — или на русском и турецком, или исключительно на турецком.
Закончить строительство первой очереди комбината «Удоканская медь» планирует в 2022 году. Его годовая производительность оценивается в 12 миллионов тонн руды в год, которые со вводом второй очереди — ориентировочно к 2024 году — увеличатся до 48 миллионов ежегодно добываемой руды.
Вот-вот тайны, разведанные группой геологов Елизаветы Буровой, станут огромным производством, аналогов которому по высоте, холодам и объёмам запасов и добычи меди в России нет.
